Многозначительная пауза неприлично затягивалась, шеф всем своим суровым видом пытался дать понять, что я просто обязана проникнуться серьезностью и важностью момента, в итоге я не выдержала и плавно подалась к нему через стол.

— Да-да, господин начальник? Говорите уже, не томите!

— Вот именно это я и имел в виду, — сипло выдал Эдриш, изо всех сил отводя взгляд от моего декольте. — Будьте скромнее, док.

А я что? Я ничего! И то, что в любимой алой блузке, открывающей манящие виды на ложбинку, тоже нет ничего противозаконного. Между прочим, рабочий день начнется лишь через двадцать минут. И поэтому лишь через двадцать минут я надену халат и частично спрячу под ним весь свой шарм и обаяние. Частично — потому что столько добра и харизмы не скрыть даже под скафандром!

— Так я само целомудрие! Разве не видно? — И деловито поерзала на стуле, устраиваясь поудобнее, чтобы шеф оценил меня со всех ракурсов.

А вот извинился бы вчера… Но нет, кое-кто слишком гордый! Вот теперь и наслаждайся тем, какой я бываю в приступах зловредности!

— Видно, — снова просипел хайд и рывком ослабил галстук. — Слишком хорошо видно! Шанни, хватит!

— Витамины! — Я со значением подняла палец, а затем наставила его на начальника. — Вам необходимо пропить витамины! Налицо нехватка калия, кальция, гидрокситриптофана и йэ-бэ-цэ! Кстати, последнее обитает во фри-зоне и в целом стоит недорого. Рекомендую дозу до трех раз ежедневно.

— Трех раз чего? — уже едва сдерживая рык, выкрикнул хайд, полностью позабыв о завтраке.

Бедолага, эк его проняло.

— Йэ-бэ-цэ, конечно, — пояснила я с мудрой и слегка снисходительной улыбкой. — Регулярный прием данного витамина стимулирует обмен веществ, укрепляет сердечно-сосудистую систему, стабилизирует нервную и активизирует восстановительные процессы, что для вас очень важно. А теперь прекратите грызть ложку и съешьте кашу. Я, между прочим, старалась, а вы не цените.

Шеф все-таки рыкнул. Коротко, но так грозно, что мурашки против воли пробежали по моему позвоночнику. Напротив меня сидел не насквозь больной отставной военный, уставший от административной волокиты, а матерый хищник, готовый в любую секунду броситься на свою жертву, чтобы показать ей, как она не права. Задавить не только силой и авторитетом, но и верой в собственную правоту.

Прониклась. Нет, правда!

Потупилась, нервно облизнула губы, помяла пальцами салфетку и тихо прошептала:

— Медвежоночек, ешь кашку. Я больше не буду.

— Точно? — снова рыкнул хайд сквозь увеличившиеся клыки, и по моему телу снова пробежала дрожь.

— Постараюсь, — ответила уклончиво, так как не была уверена в том, что сумею сдержать слово, если он снова начнет меня провоцировать. — Ты просто такой милый и забавный, когда злишься…

Последовавшее за моими словами молчание заставило поднять взгляд на хайда и увидеть силу его потрясения.

— Милый?! Ты бесишь меня, чтобы увидеть, какой я милый?!

— А я тебя бешу? — удивилась так, словно сама этого не понимала. — Я просто хочу немного разрядить обстановку. Ты такой зажатый и нервный, что я, как врач, просто не могу остаться в стороне от твоих проблем.

— У меня нет проблем, — мигом ощерился начальник, но почти сразу поправился: — Хотя нет! Есть! Ты — моя самая большая проблема, Шанни! Как только появилась на станции, так сразу же ею и стала!

— Ой, как приятно!

Хайд простонал. Натурально! Прикрыл глаза ладонью и громко, протяжно простонал. Да, я такая. А вот извинишься… Глядишь, и с другой стороны меня узнаешь.

— Шанни, за что-о-о?!

О, а вот это уже другой разговор!

— А вы не догадываетесь? — уточнила вкрадчиво и поймала его напряженный взгляд, прожигающий меня сквозь чуть раздвинутые пальцы. — Ну же, шеф. Вы — умный мужчина. Не разочаровывайте меня.

Молчал он минуты три. Я почти успела поесть, когда он тихо буркнул:

— Прости.

— За что?!

— Шанни!

— Доктор О’Нелл, будьте любезны.

Шеф что-то прошипел сквозь стиснутые зубы. Шумно выдохнул и громко, четко произнес:

— Доктор О’Нелл, пожалуйста, простите меня за беспочвенные подозрения и бездумные обвинения в ваш адрес. Я был не прав. Давайте жить дружно?

Последнее позабавило настолько, что я улыбнулась. Искренне и открыто. Благодушно кивнула и миролюбиво согласилась:

— Давайте, шеф. Так что там с комиссией? Вы не думайте обо мне только плохо, я и пользу принести могу. Просто расскажите, что сами хотите от итогов проверки, и все будет. Слово О’Нелл.

Вчерашний вечер закончился скомканно и совершенно не так, как хотелось бы Эдришу. Наверняка, будь на его месте кто-нибудь более опытный в соблазнении, у Шанни не осталось бы ни шанса, но…

В чем Эдриш точно не был опытен, так это в соблазнении. Просто не доводилось делать этого раньше. Всего одно движение бровями, расстегнутая пуговица воротничка, и практически каждая была готова раздвинуть перед ним ноги.

Но, как оказалось, Шанни — не любая. Эта женщина сама кого угодно раздвинет, чтобы потом скрутить, выжать и оставить стекать. А сама уйдет.

Необходим срочный мозговой штурм и какой-то особый подход, чтобы только не потерять уже завоеванные, пусть и весьма сомнительные позиции.

Понадобилось больше часа, чтобы придумать хоть что-то. Что вообще нужно женщинам? Деньги, секс…

Ни с того ни с сего вспомнил о матери и старших сестрах, но это, как ни странно, мигом решило насущный вопрос совершенно иного рода.

Забота! Вот на что постоянно напирала мать, требуя «взяться за ум и остепениться». По ее мнению, именно в этом состоял его основной долг как единственного наследника мужского рода. Не основной включал в себя как раз заботу о ней, стареющем отце (при этих словах отец всегда сдержанно вздыхал, но возражать не решался, прекрасно зная, какой грандиозный скандал может вспыхнуть буквально на ровном месте, а матушка в них была отменным специалистом) и сестрах, всех до единой давно выданных замуж.

Итак, забота. Что же он может сделать для Шанни, чтобы показать ей свою заботу и доказать, что не только он нуждается в ней, но и она в нем? Тут же всплыли в памяти вскользь брошенные слова о визоре, и немым укором напомнил о себе испорченный матрас. Есть! Дело пяти минут, а она точно должна оценить!

Но не оценила.

Он слушал ее жизнерадостный щебет о сверхзаботливом Звонгене, а сам только и хотел, что рявкнуть и потребовать, чтобы замолчала! Ну разве так можно?! Безупречный макияж, изумительно тонкий аромат духов, вызывающая одежда — ему уже было сложно ровно сидеть! А она все щебетала и щебетала… Поворачивалась, наклонялась, дразнила и бессовестно возбуждала!